Скачать

Внешняя политика Королевства Саудовская Аравия

Реферат:

Внешняя политика Королевства Саудовская Аравия

Саудовский политический дискурс трансформируется, – исходным рубежом этих все более ощутимых перемен, окрашивающих официальную риторику в «национально-государственные» тона, стало начало августа 2005г., когда в Саудовской Аравии была принесена присяга ее нынешнему монарху Абдалле бен Абдель Азизу.

Происходящие перемены включают в себя, прежде всего, обращение к идее отечества, понимаемого как саудовское национальное государство. Выступая 14 апреля 2007 г. с тронной речью (ее устный вариант был едва ли не экспромтом в отличие от заранее распространенного среди депутатов и более широкого письменного варианта речи) на открытии четвертой сессии – Консультативного совета, саудовский монарх подчеркивал: «Господь облагодетельствовал нас Его верой, ставшей нашим курсом, и на столпах этой веры возникло наше саудовское государство». Но воля Господа не была бы реализована, если бы не появился «опиравшийся на Него» человек, которому Всевышний «позволил … вместе с преданными этому человеку людьми объединить землю Аравийского полуострова, возглавить этих людей и водрузить знамя единства и единобожия (ат-таухид), знамя становления нашего отечества – Королевства Саудовская Аравия». Новые «национально-госу-дарственные» элементы сегодняшнего саудовского дискурса естественно вписаны в старый исторический нарратив. Этот нарратив религиозно окрашен, а потому и вплетаемое в него «отечество», созданное Ибн Саудом – отцом нынешнего монарха и всех предшествовавших ему саудовских правителей, осенено Божественным провидением.

Все же, это «отечество» – иное, хотя бы потому, что король Абдалла называл его «нашим». Быть может, «принадлежащим» потомкам Ибн Сауда, в значении страны, где безраздельно господствуют те, кто принадлежит к роду Аль Сауд? Однако далее, обращаясь к членам Консультативного совета, король говорил: «Великая историческая эпопея не прошла бесследно. По его пути пошли его наследники – его сыновья и внуки». Круг наследников бесконечно расширялся, – «А как обстоят дела сегодня? – продолжал он далее. – Какова наша роль, роль его (Ибн Сауда – Г.К.) сыновей и внуков? Что мы, граждане страны, сделали, чтобы с честью нести его великую и тяжелую ношу? Не преувеличу, если скажу, что наша роль связана с еще большей ответственностью, поскольку мы строим, опираясь на то, что было построено до нас. Каждый из нас в нашем отечестве несет свою долю нашей совместной ответственности».

Идея «отечества» обретала необходимое ей оформление. Отчизна существует не только потому, что однажды, в начале истекшего столетия, Господь «позволил» Ибн Сауду решить выдвигавшиеся им задачи, содействовав тому, что его потомки обрели право править в «объединенном» государстве, но и потому, что это «отечество» – итог совместной деятельности, «сотворчества» всех его граждан, а не «правителей» или «подданных». Реализация Божественной воли, первоначально осуществленная деятельностью одного «героя», воплотившего ее в создании государства, более не могла быть делом только его прямых потомков, – в него включались все те, кого король Абдалла называл благородным народом.

Чуть позже, в начала мая 2007 г. король придал понятию «отечество» дополнительные и принципиально важные оттенки, обрамляя его идеей гражданственности (аль-муватына), которая все так же вписывалась в религиозную традицию. Совершая поездку в провинцию Северные границы (Аль-Худудаш-шималийя), регион, расположенный на северо-востоке Саудовской Аравии и прилегающий к границам Иордании и Ирака, саудовский монарх, выступая перед встречавшими его официальным лицами и гражданами, отметил: «В стране нет регионов первостепенного и второстепенного уровня. Гражданственность – это чувство, несовместимое с регионализмом и трайбализмом (аль-асабийя). Величие гражданственности состоит в том, что оно основано на вере ислама, что оно требует от человека полной отдачи на благо отечеству единобожия (ватанат-таухид)».

Представление о «гражданственности» и «отечестве» последовательно расширялось и детализировалось. Находясь 12 мая 2007 г. в городе Табуке и обращаясь к встречавшим его жителям, король Абдалла подчеркивал: «Я все более обретаю веру в наш благородный народ. Я прошу Господа дать мне силы, чтобы вместе с вами осуществить наши общие надежды и чаяния на благо отечества. Ведь отечество – не монополия какого-то человека, не монополия какой-то общественной группы. Отечество – для всех, а гражданственность, принадлежность к отечеству – это постоянная и не знающая промедления самоотдача».

Отныне в контексте взаимоотношений между монархом и «народом» разделяемая ими «совместная ответственность» за судьбу «отечества» (а это и было смыслом «гражданственности») предполагала, как говорил король в Консультативном совете, что «благородный народ» имеет суверенное «право требовать» от монарха «справедливости к несчастным и обездоленным», «ответственности за веру, отечество» и за «граждан» страны.Это также – «право требовать», чтобы монарх направил «все силы, дарованные Всевышним Творцом», на защиту «суверенитета отечества, его единства и безопасности», «как того желает Сильный и Могучий (мусульманские эпитеты Господа. – Г.К.)».

Выступление короля перед членами Консультативного совета вновь и вновь возвращало к традиции, на этот раз отражающей представления общества о качествах справедливого (в силу того, что он «подлинно мусульманский») правителя. Но эта традиция оформлялась как договор, объединяющий монарха и «народ», действующих в едином пространстве «отечества», и который может быть расторгнут только одной из сторон – «благородным народом». Более того, этот договор нужен ради всеобъемлющего развития отечества – задачи, которая также ставилась в религиозный контекст: «Господь требует от каждого отдать все на благо отечества». Все же «всеобъемлющее развитие» могло остаться иллюзией, «если в нем не станут участвовать все – служащий на месте его службы, учитель и учительница в школе, рабочий на заводе, крестьянин в его хозяйстве, наши героические воины на местах их боевого долга, каждый гражданин в том месте, где он трудится». Наконец, все то же «всеобъемлющее развитие» было бы обречено на неуспех, если из этого процесса будут исключены сотрудники органов безопасности – «люди, защищающие наши достижения от остатков банд террористов, противников веры, высших ценностей и морали». Рамки предлагаемого королем «договора» определяли и сферу ответственности каждой из заключающих его сторон, но реализация идеи «всеобъемлющего развития отечества» превращала не только монарха, но и «народ» в одного из творцов развитого и процветающего «отечества»: «Благородный народ! – этими словами король Абдалла завершал свое выступление. – После Господа к тебе я обращаю мои усилия. Наши общие устремления и надежды требуют от нас совместной решимости, ведь без нее мы не сможем содействовать благу нашего отечества».

Новые элементы саудовского политического дискурса проявляли себя не только в упомянутой тронной речи короля. Всего лишь два, отделенных друг от друга во времени, но, тем не менее, доказывающих это примера.

23 сентября 2005 г. граждане Саудовской Аравии отметили «национальный день», – дату, связанную с осуществленным «королем-основателем» Ибн Саудом «объединением страны» и ее провозглашением Королевством Саудовская Аравия. Впервые в истории королевства страна отмечала национальный, а не религиозный праздник. Посвящая ему передовую статью, столичная «Эр-Рияд» писала: «Старые косные представления изжиты. Мы стряхнули пыль с казавшегося ушедшим навсегда национального чувства. Мы вновь ощущаем вкус дня, объединяющего всех нас, саудовских граждан, дня подлинно национального праздника». Далее газета продолжала: «Мы не праздновали его раньше потому, что нам говорили, что этот праздник далек от настоящей сути нашей страны, что он не передает ощущения ее принадлежности к более высоким истинам – истинам религии и религиозного чувства. Однако многое изменилось, и сегодня у нас праздник – день объединения и созидания отечества».

Выступая в начале апреля 2007 г. на открытии проводившегося в Эр-Рияде форума сотрудников средств массовой информации «Информация и кризисы: основы и стратегия взаимодействия», саудовский министр внутренних дел Наеф бен Абдель Азиз подчеркивал: «Национальные интересы должны превалировать над логикой исламского джихада». То, что принц Наеф называл национальными интересами, должно, по его словам, созидаться «идеями, превосходящими заблуждающуюся мысль». Он нисколько не сомневался при этом, что эти более высокие идеи – «действительно исламские», «подлинно исламские, не наносящие ущерба исламу». Суть вопроса, ставившегося представителем высшего эшелона саудовского «политического класса», состояла в том, что «подлинные граждане отечества» – «настоящие улемы, стоящие на кафедрах мечетей», «журналисты, работающие в газетах и на спутниковом телевидении», должны действовать в интересах «всеобъемлющего развития» королевства, а не его разрушения, как это пытаются сделать сторонники апеллирующей к религиозной догме антисистемной оппозиции и поддерживающие их законоучители. Религиозный контекст, обрамлявший слова принца Наефа, не скрывал главного – «отечество» должно выработать собственную концепцию «национальных интересов», реализуемых в окружающем это «отечество» геополитическом пространстве. При этом процесс разработки этой концепции не мог не быть итогом совместной деятельности представителей всех страт саудовского общества.

Движение современного мира, включая и систему международных отношений, к обретению нового качественного состояния неоспоримо. Вопрос заключается лишь в том, становятся ли составляющие этот мир государства непосредственными и активными участниками этого процесса или, напротив, тормозят его развитие. Столь же существенно и другое обстоятельство, – современный мир вовсе не выглядит как единое целое. В нем отчетливо выделяется индустриальное ядро, и столь же отчетливо – окружающая это ядро периферия с ее множеством «падающих» и «несостоявшихся» государств, которые отделены друг от друга политическими образованиями переходного типа. Содействовало ли время, прошедшее со дня начала нынешнего тысячелетия превращению Саудовской Аравии в государство переходного типа? Выступает ли ее внешняя политика в качестве инструмента укрепления уже завоеванного этой страной положения?

Эта страна уже давно и прочно завоевала положение одного из наиболее значимых акторов мировой и региональной политики. Казалось бы, свидетельство тому – обстоятельства, связанные с саудовской ролью ведущего продуцента и поставщика углеводородных ресурсов на мировой рынок. Эта роль способствовала тому, чтобы королевство вошло в круг участников ведущих международных банковско-финансовых структур и специализированных организаций9. Уже в начале 90-х годов идея того, что «Королевство Саудовская Аравия – составная часть международного политического, экономического и геополитического баланса сил, а его роль (в рамках этого баланса – Г.К.) – одна из важных основ нового мирового порядка», выступала в качестве незыблемой истины, утверждавшейся представителями саудовского политического истеблишмента и национального исследовательского сообщества.

Однако тогда это утверждение выглядело одним из элементов все еще преодолеваемого миром наследия эпохи «холодной войны». То, что в Саудовской Аравии называли «новым мировым порядком» (следуя, при этом, за новыми геополитическими реалиями, возникавшими в связи с крушением Советского Союза), представало как отражение стремления сохранить старую (еще не испытавшую проверки Афганистаном и Ираком) систему внешнеполитических ориентиров и, одновременно, как продолжение внутриполитического курса, еще не столкнувшегося с мощным вызовом собственной (становившейся очевидной реальностью после сентября 2001г.) оппозиции, апеллировавшей к обычному для национального «политического класса» религиозно-политическому дискурсу. Политика сохранения внутри- и внешнеполитических предпочтений прошлого поддерживалась (хотя весной 1992 г. в саудовском королевстве и появлялись первые в его истории конституционные акты – Основной закон правления, Закон о Консультативном совете и Закон об управлении провинциями) тем, что Саудовская Аравия все еще оставалась неким «культурно-цивилизационным феноменом», а не «национальным, плюралистическим и осознающим свои интересы в современном мировом сообществе государством». Важная роль королевства в системе мирохозяйственных связей и основанных на них межгосударственных отношениях отнюдь не меняла его положения части мировой периферии, пока еще робко (в силу отсутствия воздействия значимых внутренних и внешних вызовов) демонстрирующего свое стремление к политической и социально-экономической трансформации. Сохранение саудовским государством в течение всего периода 90-х годов (но, в определенной мере, и в первые годы нового тысячелетия) статуса «культурно-цивилизационного феномена» это лишь подтверждало.

Новые элементы саудовского политического дискурса – несомненный показатель движения страны в направлении политической и экономической трансформации, как и ее стремления по-новому определить свое место в системе региональных и мировых международных отношений. Но и сегодня эти новые элементы саудовского политического дискурса – «отечество», «гражданственность», «благородный народ», «договор» между правителем и «гражданами», «всеобъемлющее развитие» и сферы «ответственности» участников этого процесса – все еще не стали достоянием всего национального сообщества. Оно остается разделенным внутренними линиями племенных, регионалистских и конфессиональных разломов (недаром король Абдалла восставал против «регионализма и трайбализма», выдвигая во главу идею «гражданственности»). В этом сообществе, по утверждению сегодняшнего общественного деятеля, «не существует противостоящих друг другу течений – либерального и нелиберального». В свою очередь, «подавляющее большинство» членов саудовского социума «консервативно», слой «менее консервативных и более стремящихся к открытости саудовцев» едва начинает формироваться. Однако его формирование не самостоятельно. Оно жестко и целенаправленно патронируется государством, требующим от созидаемого им «образованного класса» безусловной преданности истеблишменту. Если происходящий ныне в Саудовской Аравии процесс реформ и стал реальностью, то его инициирование было связано с начинаниями национального «политического класса». Уже поэтому развивающиеся в королевстве реформы консервативно-охранительны. Их консервативно-охранительный характер не менее тесно связан и с социально-психологическими параметрами самого общества. В силу этого, движение саудовского государства к обретению нового качественного состояния и соответствующего ему места в системе международных отношений – пример процесса становления «демократии без демократов».

Суть этого процесса состоит в государственном инициировании жестко контролируемых реформ, крайне медленно (но, тем не менее, целенаправленно) расширяющих степень участия граждан в принятии политических решений. Этот процесс тесно сплочен и, по сути дела, олицетворяется ведущей фигурой политического истеблишмента – нынешним монархом (становившимся, начиная с 1995 г., фактическим правителем страны) Абдаллой бен Абдель Азизом. Все же, специфический случай саудовских реформ доказывает возможность трансформации внутриполитической ситуации, когда эти реформы становятся одновременно и стимулом для изменения положения страны в системе новых реалий международных отношений.

Выступая в Консультативном совете, король Абдалла встречался с «избранными» им же 15014 «лучшими» представителями «благородного народа». Последние годы его пребывания на посту наследника престола, как и время, прошедшее с момента восшествия на трон, вызвали к жизни новую тенденцию в развитии политической надстройки. Консультативный совет, по сути дела, протопарламент (поскольку он пока еще остается «экспертным советом» при исполнительной власти) постепенно обретает черты внутриполитического «центра силы», целенаправленно принимаемого во внимание создавшим и патронирующим его деятельность саудовским «политическим классом». Изложение перед членами Консультативного совета «достижений отечества» (эвфемизм, означающий складывающуюся в королевстве систему «отчетности» исполнительной власти) как и программы будущей деятельности возглавляемого королем совета министров стало сегодня обязанностью монарха. В письменном варианте тронной речи, распространенном среди депутатов Консультативного совета, король Абдалла подчеркивал: «Я вновь встречаюсь с вами, дорогие братья, на нашей очередной ежегодной встрече для того, чтобы изложить вам, что сделало правительство в сфере внутренней политики для обеспечения безопасности, процветания и расширения участия граждан в принятии политического решения. Моя задача и в том, чтобы рассказать вам о позиции правительства по вопросам внешней политики, которая имеет непосредственное отношение к защите национальных интересов государства, укреплению мира, региональной и международной стабильности».

Идея принципа «совещательности (аш-шура)» как основы нынешнего саудовского внутри- и внешнеполитического курса получила в тексте речи короля четкое оформление: «Совещательность делает верными те решения, которые касаются отечества и гражданина. Высказываемые вами (депутатами Консультативного совета – Г.К.) объективные и открытые суждения в связи с этими решениями способствовали тому, что руководство верит вам, а граждане требуют развития этих суждений». Это означает, что Консультативный совет, как отметил монарх, стал «собранием подлинно национальных и высококвалифицированных кадров, представляющих все регионы и общественные страты», а в силу этого и «основной опорой правительства в ходе процесса принятия им решений». Иными словами, Консультативный совет даже в его нынешней форме предстает как выразитель интересов и чаяний «нации», а тронная речь короля – в качестве послания монарха «нации». Отталкиваясь от этого посыла, саудовский монарх считал необходимым заявить, что те формы парламентской жизни, которые действуют сегодня в Саудовской Аравии, не являются окончательными и застывшими. Консультативный совет будет последовательно и целенаправленно развиваться, однажды он будет способен превратиться в институт политической системы, не только «символизирующий единство саудовского национального сообщества, но и в полном объеме выражающий его чаяния».

Развитие саудовского протопарламента – часть прокламируемых и осуществляемых истеблишментом политических реформ. Если в дни Ибн Сауда «следование по пути исламского шариата позволило покончить с эпохой разделенности и построить отечество», если и сегодня королевство остается «страной стабильности в бушующем океане раздоров и войн», то все это вовсе не снимает остроты задачи «сохранения национального единства и углубления его содержания». Король был откровенен: «Вспышка межконфессиональной борьбы, воскрешение регионалистских противостояний, провозглашение одной общественной группы более значимой по сравнению с другой – все это противно смыслу ислама и его милосердию, все это являет собой угрозу национальному единству, безопасности общества и государства». Исходя из этого, он определял важнейшее предназначение Консультативного совета: в его будущей деятельности «вопросы укрепления национального единства займут ключевое место». Иными словами, конструирование новой политической системы Саудовской Аравии было бы невозможно без серьезных внутренних вызовов. За словами о «вспышке межконфессиональной борьбы» и «воскрешении регионалистских трений» следовал вывод: «Отечество все еще сталкивается с феноменом терроризма». Итак, вторая задача Консультативного совета – противостояние внутрисаудовскому терроризму. Но эта задача выглядит как подчиненная на фоне более значительной: «Безопасность государства и его граждан, – подчеркивал монарх, – это столп, на котором зиждется общественная стабильность, и одно из условий всеобъемлющего развития».

Выступая в Консультативном совете, монарх касался и других направлений внутриполитических реформ, назвав среди наиболее значительных достижений этого процесса «принятие Закона о комитете по принесению клятвы (регулирующему процесс престолонаследия – Г.К.)» и «начало эпохи выборов в местные советы». Он говорил и об «увеличении числа институтов гражданского общества», среди которых появление «Комиссии по правам человека» и «Центра национального диалога им. короля Абдель Азиза». Называя эти институты, в частности, созданную решением совета министров в апреле 2005 г. государственную Комиссию по правам человека, король, тем не менее, не счел необходимым назвать и возникший в начале марта 2004 г. «общественный» Саудовский национальный комитет прав человека. Из поля его зрения выпали и другие ныне действующие в стране общественные организации. Этому было логичное (но, вместе с тем, далекое от того, чтобы быть убедительным) объяснение – монарх концентрировал внимание депутатов Консультативного совета на деятельности ведущего органа исполнительной власти.

Саудовский истеблишмент не действует лишь в направлении создания новых институтов саудовской политической системы. Разумеется, его движение в этом направлении представляет собой основную тенденцию процесса внутриполитических реформ (игнорирование королем общественных организаций в устном и письменном вариантах его тронной речи – дополнительное подтверждение стремления власти жестко контролировать этот процесс). Одновременно (и исходя из принципа целесообразности, в частности, в сфере борьбы с антисистемной оппозицией) саудовская власть расширяет роль традиционных структур (в частности, шейхов племен), вписывая их во вновь создаваемую систему политических институтов.

В конце апреля 2007 г. в Эр-Рияд прибыла возглавляемая шейхом делегация племени Раддади, населяющего регион Медины, где в начале этого месяца был ликвидирован выходец из этого племени Валид Ар-Раддади, последний террорист из обнародованного еще в середине 2005 г. «Списка 36 разыскиваемых» террористов. Целью ее поездки было стремление «получить прощение» монарха за действия соплеменника. Принимая делегацию, король Абдалла подчеркнул: «Если один из ваших сыновей и сбился с праведного пути, то вы в этом не виноваты. Вы – племя, осененное благословением. О вас я слышу только добрые слова. Вы верно служили и служите мне». Желая членам племени дальнейшего «процветания», король, тем не менее, говорил о необходимости большего взаимодействия между вождями племен и службой государственной безопасности.

Но упоминавшаяся в речи короля возможность «вспышки межконфессиональной борьбы», как и «воскрешения регионалистских противостояний», воспринимаемая в Саудовской Аравии как сигнал, связанный, в том числе, и с событиями в соседнем Ираке, заставляет национальный истеблишмент активно содействовать развитию в королевстве «межконфессионального диалога» между представителями религиозной элиты сообществ граждан, исповедующих различные толки ислама. Собственно, в этом контексте стоит понимать слова монарха о том, что «межконфессиональная борьба» и «регионалистские противостояния» «противны смыслу ислама и его милосердию». В марте 2007 г. в королевстве по призыву члена Высшего совета улемов шейха Абдаллы бен Маниа был инициирован «религиозный диалог между четырьмя мазхабами ислама, а также другими его направлениями в саудовском обществе – шиитами и суфиями». Делая это заявление, представитель высшей страты саудовской религиозной элиты подчеркивал, что этот «диалог» определяется «указаниями властителя – Служителя Двух Благородных Святынь». Реализуя этот призыв, саудовские правящие круги содействовали развитию этого диалога под единственно приемлемым для них лозунгом – «Соглашаемся в отношении того, с чем мы согласны, и прощаем друг другу то, в чем мы не согласны».

Внутриисламский религиозный диалог в Саудовской Аравии развивается как неотъемлемый элемент «национального диалога» контролируемого созданным королем Абдаллой в 2003 г. Центром национального диалога им. короля Абдель Азиза. Но, кроме того, он часть саудовского внутриполитического процесса, в отношении которого саудовский монарх, выступая в Консультативном совете, выражал убежденность в том, что этот процесс составляет суть «политического развития» страны, которое является «постоянным движением вперед». Разумеется, он добавлял: «Этот процесс определяется обстоятельствами и этапами социального развития государства. Мы будем продолжать развитие, опираясь на праведные методы управления обществом и государством, призванные служить на благо вере, интересам отечества и гражданина». Король вовсе не давал надежды «революционному нетерпению» некоторых представителей саудовского «образованного класса». Из его слов лишь вытекало, что саудовский вариант персонифицированной им «демократии без демократов» категорически отвергает какие-либо формы воздействия извне на происходящий процесс. Этот вариант «суверенен», когда последнее слово в определении последовательности развитии политических реформ остается исключительной прерогативой его саудовского истеблишмента и его высшего представителя – монарха.

Нынешний осуществляемый в Саудовской Аравии «восьмилетний план» экономического роста должен «решить стратегическую задачу развития, превратив его в постоянную величину». Да, конечно, «приоритетами» этого плана должны стать «сохранение исламских ценностей, укрепление национального единства, национальной безопасности, социальной стабильности, повышение уровня жизни, предоставление гражданам новых рабочих мест». В числе этих «приоритетов» король назвал также «развитие человеческого потенциала, диверсификацию экономического базиса, увеличение вклада частного сектора в общее развитие, обеспечение пропорционального роста всех регионов королевства», а также «развитие научно-технической базы, внимание к информационным технологиям, поощрение научно-технических исследований, сохранение водных источников и охрану окружающей среды». Все это, вне всякого сомнения, принципиально важные задачи, способные окончательно обеспечить вхождение Саудовской Аравии в число тех стран, которые обеспечивают свой устойчивый экономический рост.

Но важно и другое – «сохранение исламских ценностей» король назвал в числе важнейших приоритетов развития страны. Устремленность в будущее не отрицает, с его точки зрения, значения преемственности. Традиция сохраняется, но меняется ее направленность, теперь она призвана содействовать решению новых задач. Акцент на этих «ценностях» принципиален потому, что он означает последовательное и контролируемое государством развитие, которое должно исключить резкое социальное расслоение и, в итоге, укрепить то, что король назвал «национальным единством, национальной безопасностью» и «социальной стабильностью». Это тем более важно, что в своей тронной речи король Абдалла говорил и об «укреплении роли частного сектора, который должен стать стратегическим партнером государства в экономическом развитии», и о том, что в королевстве будет создана атмосфера, «содействующая росту саудовских и иностранных инвестиций ради изменения качественных параметров саудовской экономики».

В этом контексте король подчеркивал, что возглавляемый им совет министров уже осуществил «многие из целей развития», «выдвинутых принятой ООН в 2000 г. Декларацией тысячелетия Организации Объединенных Наций». Представляя 24 апреля 2007 г. «Национальный доклад "Цели развития на тысячелетие – 2006"», министр экономики и планирования королевства Халед аль-Кусейби отмечал, что с момента принятия Декларации «уровень бедности» в Саудовской Аравии «был понижен на 50%», что означает, что к началу 2009 г. в «королевстве будет достигнута первая из целей Декларации тысячелетия – ликвидация бедности и нищеты». В королевстве в течение последних лет действует патронируемый правительством Национальный благотворительный фонд, ежегодно отчисляющий 80 млн. долл. на борьбу с бедностью, организуя кооперативы неимущих и вовлекая их, таким образом, в производительную сферу деятельности. Другие же цели Декларации будут, по словам Х. аль-Кусейби, также решены, поскольку «цели развития тысячелетия включены в задачи восьмилетнего плана, став неотъемлемой частью саудовского политического дискурса, как и осуществляемой в королевстве долгосрочной политики экономического и социального роста».

Как отмечал министр, это относится и к той части Декларации, которая выдвигает цель «поощрения равенства мужчин и женщин и расширение прав и возможностей женщин». Значительные успехи в сфере реализации этой цели (сегодня женщины составляют 56,5% всех выпускников саудовских высших учебных заведений и 14,1% всех занятых в различных отраслях экономики, включая 30% всех работающих в государственном секторе, 84,1% – в сфере образования и 40% – в сфере здравоохранения27) не означают, что тема женского образования и труда перестает быть для государства болезненной. По данным саудовского министерства труда, 29% выпускниц высших учебных заведений страны остаются безработными (что относится только к 6,6% выпускников), при этом, возможности их поглощения рынком труда (в частности, предприятиями частного сектора с его значительным контингентом иностранных рабочих) все еще остаются минимальными.

В тронной речи короля Абдаллы отмечалось, что за 2006 г. в Саудовской Аравии были осуществлены принципиально важные для страны проекты. Первым в их ряду король назвал «проект реконструкции Главной мечети в Мекке и других святых мест»29. Это естественно, поскольку определяется условиями и обстоятельствами легитимации саудовской власти и созидания саудовского «отечества», включая и достижения в ходе «религиозного диалога» единства различных групп внутрисаудовского ислама. Речь, однако, шла и о «проектах инфраструктурного характера, улучшении медицинского обслуживания, развитии среднего, высшего и технического образования30, создании жилых кварталов для народа». В готовящемся же на будущий финансовый год государственном бюджете предусматривается «выделение значительных средств на реализацию качественного скачка в сфере развития человеческих ресурсов (речь идет, прежде всего, о развитии профессионально-технического образования – Г.К.), а также в области здравоохранения и в социальной сфере, включая пособия сиротам и инвалидам, а также ликвидацию бедности». Развитие этих направлений социальной политики также связано с начинаниями нынешнего саудовского монарха. В опубликованном 26 августа 2006 г. специальном интервью «Аш-Шарк Аль-Аусат» он, в частности, касаясь образования, говорил: «Королевство нуждается в качественном скачке в сфере образования, поскольку образование – основа прогресса во всех сферах жизни».

В своей тронной речи король затронул проблемы саудовской внешней политики. Он подчеркнул: «Я не скрываю, что наш регион переживает опасное время, когда в нем множатся столкновения и последовательно сменяющие друг друга кризисы. В дела региона вмешиваются внешние силы, что и порождает его нестабильность. Это требует от саудовской дипломатии активных действий на региональной и международной арене. Ее действия основаны на диалоге, консультациях, на принципе высказывания "слов разума и мудрости". Ее действия направлены на отражение угроз, рисков и устранение порождающих их причин, на смягчение положения, ликвидацию разрушительных противостояний, решение проблем мирными средствами, а именно этого и требует наша благородная вера, обязывающая наши души и чувства быть ответственными».

Слова короля об «активных действиях» саудовской дипломатии отражают реальность сегодняшней саудовской внешней политики. Она поистине приобрела новое качество – последовательную настойчивость действий, проявляющую себя, в первую очередь, в сфере региональных международных отношений. Эта новизна не может не рассматриваться как производное от развивающихся в стране внутренних реформ, постепенно, но, тем не менее, постоянно расширяющих круг участников принятия внешнеполитического решения. Сегодняшняя саудовская внешняя политика, по словам министра иностранных дел королевства принца Сауда аль-Фейсала, «наступательна, но, одновременно, и умеренна, отражая социально-политиче-скую "консервативную последовательность" происходящих в королевстве изменений». Она стала, по его словам, «еще более прозрачной и взвешенной, уважающей выбор иных государств», направленной на создание условий, «в наибольшей степени благоприятствующих проведению процесса всеобъемлющего развития страны».

За этой характеристикой, как и за словами короля Абдаллы стояли, прежде всего, решения проходившей 28–29 марта 2007 г. в Эр-Рияде XIX-й сессии совета глав государств и правительств стран-членов Лиги арабских государств (ЛАГ), где, как отметил монарх, «королевство содействовало продвижению арабов и мусульман по пути реформ, единству их слова и дела, действуя в трех сферах – на арене Залива, в арабском мире и в мусульманском регионе». Эти действия должны «противостоять опасности бунтов, раскола и межконфессиональной борьбы», в первую очередь «противостоянию между мусульманами, прежде всего шиитами и суннитами», а также «вспышкам религиозных конфликтов в различных регионах мусульманского мира, включая, в частности, Ирак и Ливан». Используя «особое положение королевства в мусульманском мире», саудовская дипломатия действует в целях «исключения внешнего вмешательства во внутренние дела арабских и мусульманских государств», а ее собственная «консервативная последовательность» предполагает следование принципу «равноудаленности королевства от всех конфессий, толков и религиозных групп, из которых состоит арабский и мусульманский мир». Эта дипломатия «призывает к диалогу, взаимопониманию и примирению в любом регионе, где сеется раздор и раскол». Эта дипломатия, заявлял саудовский монарх, проводит курс на «реализацию мира как стратегического выбора, опираясь на всеобъемлющий мирный план, принятый арабскими странами на саммите в Бейруте и подтвержденный последующими встречами в верхах ЛАГ, и, прежде всего, ее последним Эр-Риядским саммитом».

Саудовская Аравия, что вытекало из слов короля Абдаллы, рассматривает себя в качестве ведущего «центра силы» арабо-мусульманского региона еще и потому, что, осуществляя внутренние реформы, она последовательно движется к определению собственного места и роли в глобализирующемся, но призванном быть многополюсным современном мире. Вместе с тем, события, развивающиеся в пределах арабо-мусульман-ского мира, во многом квалифицируются саудовскими правящими кругами в качестве вызова устоям национальной государственности и ее стабильности. Это означает, что внешнеполитическая деятельность королевства в региональном масштабе направлена на ликвидацию существующих там конфликтных ситуаций и недопущение возникновения новых очагов напряженности. В этом, по мнению саудовского истеблишмента, находит свое отражение, как замечал С. аль-Фейсал, вклад королевства в «решение многообразных глобальных проблем, которое может быть успешным лишь в рамках многостороннего сотрудничества, осуществляемого под эгидой Объединенных Наций».

Естественно, что основным направлением саудовской внешнеполитической деятельности регионального уровня должно рассматриваться участие королевства в урегулировании с