Скачать

Нюрнбергский и токийский трибуналы: их роль в развитии международного права

Осенью 2006 года прогрессивное человечество отметило 60-летие Нюрнбергского процесса, юбилейную годовщину суда над главными военными преступниками второй мировой войны. Однако освещение этого события в средствах массовой информации было весьма бледным, и лишь в феврале этого года на одном из центральных каналов вышла двухсерийная программа об одном из величайших судебных процессов XX столетия.

Трудно переоценить роль и не уступающему ему по значимости Токийскому процессу, прошедшему спустя два года.

Почему этим трибуналам отводится особая роль в современной истории? Благодаря чему их установления и по сей день оказывают влияние на международное право? Для чего лидерам стран-победительниц во второй мировой войне понадобилось провести сотни судебных заседаний, тогда как за быструю расправу над оставшимися фашистскими и милитаристскими преступниками их никто бы не осудил?

И сегодня трудно оценить, какие испытания выпали на долю народов Земного шара в годы второй мировой войны. Десятки миллионов загубленных жизней и искалеченных судеб, варварские захваты территорий, беспощадное разрушение памятников истории и культуры – всё это оставило незарубцевавшийся шрам в памяти десятилетий.

По мере приближения второй мировой войны к концу нарастал вопрос о том, каким образом военные преступники фашистской Германии и Японии (главных стран оси Берлин-Рим-Токио) должны будут понести наказание. Главной проблемой оставалась сама процедура предания преступников наказанию, поскольку контекст событий в мире наталкивал лишь на один путь – казнь виновных без какого бы то ни было расследования и иных формальных процедур.

Однако любой исторически важный шаг должен быть сделан лишь в строгом соответствии правовым нормам. Суд над военными преступниками и их суровое наказание – вот тот поворотный момент, отделяющий агрессоров от освободителей, правопорядок – от произвола и бесчинства. Правовая основа для выдвижения обвинения против преступников стран оси и Дальнего востока уже существовала – Гаагские конвенции по мирному урегулированию споров между государствами 1899-1907 гг.; Устав Лиги Наций, содержащий целый ряд ограничений по обращению к войне; Парижский договор 1928 г., признавший отказ от войны как орудия национальной политики; и другие международные акты.

Сформулировав порядок создания будущих судебных учреждений и чёткую регламентированную процедуру суда, правительства Советского Союза, США, Великобритании и Франции создали небывалый прецедент в международном праве – всякое лицо или организация, виновные в совершении тяжкого преступления подлежат суду и справедливому наказанию. Это были первые полномасштабные судебные процессы такого рода.

Цель нашего исследования состоит в подробном анализе роли Нюрнбергского и Токийского трибуналов в формировании и последующем развитии международного публичного права.

В связи с этим представляется необходимым решить следующие задачи:

1. Изучить предпосылки создания и особенности формирования Нюрнбергского и Токийского трибуналов;

2. Раскрыть процедуру суда над преступниками в Нюрнбергском и Токийском трибунале;

3. Проанализировать, какое влияние оказали Нюрнбергский и Токийский трибуналы на становление международного уголовного права;


Глава 1. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ И СУДЕБНАЯ ПРОЦЕДУРА В НЮРНБЕРГСКОМ ВОЕННОМ ТРИБУНАЛЕ

1.1 Формирование Трибунала

Начавшееся в трех столицах исследование проблемы наказания за международные преступления сконцентрировалось на нескольких общих моментах. Прежде всего, было уделено особое внимание вопросу о том, какого рода правосудие должно быть свершено в отношении тех, кто совершал военные преступления. Англичане предпочитали немедленную смертную казнь наиболее отъявленных преступников, как только они будут захвачены или сдадутся в плен. Американцы отстаивали использование судебного механизма. Советская сторона вела себя так, что казалось, что и она, предпочла бы судебное производство. В конце концов американцы уговорили своих британских родственников пойти судебным путем, и единогласие воцарилось в этом вопросе.

Формулирование пунктов обвинения оказалось довольно сложной задачей, с напряженными спорами о том, что представляют собой преступления против мира и преступления против человечности. В западных кругах раздавались громкие голоса против самой идеи признания за ведением войны состава уголовного преступления. Те же, кто держался противоположной точки зрения, не менее упорно настаивали на том, что в период между двумя мировыми войнами был создан прецедент, позволяющий преследовать нацистских военачальников за систематическое ведение политики развязывания агрессивной войны.

В конце концов, возобладал второй подход, что положило конец значительной части возражений по этому поводу со стороны обвинения на Нюрнбергском процессе; в самом деле, результат судебного спора был бы практически предопределен, если предположить, что уже заранее было решено включить в ряд преступлений, подлежавший исследованию в Нюрнберге, в качестве его элемента преступления против мира и что теперь речь шла лишь о поиске методов, с помощью которых можно было бы обеспечить рост доверия к юридической безупречности первоначального сценария.

Выдвигались также и другие основания для признания лидеров стран оси ответственными по обвинениям в неоднократном развязывании агрессивных войн. Например, со ссылкой на нормы естественного права, выводилось право на наказание за ведение агрессивной войны из теории, по которой презюмируемое право на самооборону присуще международному сообществу, каковое может осуществлять свои полицейские полномочия против любого источника смертельной опасности для сохранения существующего миропорядка.

Само формирование и статус будущего трибунала, перед которым главным нацистским военным преступникам было суждено выслушать выдвинутые против них обвинения, находились в состоянии неопределённости. Неясен был также вопрос от том, в какой форме будет существовать Германия после своего военного поражения. Следует отметить, что в 1943 г. на совещании в Москве члены Большой тройки – правительства СССР, США и Великобритании - еще обсуждали вопрос о перемирии с правительством, которое может быть сформировано в Германии, и, конечно, о том, что следующее из такого перемирия положение Германии нужно будет принять во внимание при определении надлежащего механизма отправления правосудия. Если к исходу войны Германии удастся сохранить за собой международную правосубъектность, союзные державы могли бы оказаться связанными специальным режимом, который предписан Гаагскими конвенциями на случай военной оккупации, и столкнуться с жесткими ограничениями их свободы в практике построения новых судебных институтов. Как мы знаем, в мае 1945 года был подписан акт о безоговорочной капитуляции Германии, что явилось предпосылкой утраты за ней статуса самостоятельного субъекта международного права.

Один из вопросов, которые были подняты на этой подготовительной стадии, заключался в том, именовать ли суд военным трибуналом. Большинство американских должностных лиц было склонно к тому, чтобы привлечь к участию в этом деле представителей военного командования. Однако, в конце концов Нюрнбергский трибунал оказался вопреки своему официальному наименованию коллегией со смешанным составом гражданских и военных деятелей при явном преобладании первых. Его военное название нисколько не имело целью создать впечатление, что для суда над нацистскими преступниками был созван военный трибунал. Термин «военный» в этом контексте скорее относился к предмету судопроизводства, т. е. к составу преступлений, связанных с ведением войны.

Наконец, вставал вопрос о том, нормы какого права должны будут применяться этим трибуналом к главным немецким военным преступникам. В западных кругах господствовало предположение, что подсудимых будут судить по нормам международного публичного права, поэтому вопрос о статусе каждого отдельного лица в этих целях не вызывал заметных противоречий. Как представляется, исходная позиция заключалась в том, что физических лиц можно было признать ответственными по нормам международного публичного права за нарушение его санкций.

Однако в связи с тем, что советские специалисты по международному праву придерживались более консервативной точки зрения, а именно что субъектами международного публичного права могут быть только государства, согласовать обозначенные выше позиции с их теоретическими постулатами оказалось довольно сложной задачей. В итоге процесс был отнесён нашими специалистами к категории судебных дел, регламентируемых международным уголовным правом. Основываясь на отдельной отрасли права, наделенной специальной юрисдикцией в отношении физических лиц, они получили тем самым возможность предложить плодотворное объяснение того, каким образом можно на международном судебном трибунале обвинить физических лиц в совершении преступлений, направленных против международного правопорядка.

В результате длительных и запутанных переговоров между представителями Великобритании, Франции, СССР и Соединенных Штатов 8 августа 1945 г. в Лондоне было заключено соглашение, предусматривавшее учреждение Международного Военного Трибунала. В приложении к этому соглашению содержался Устав МВТ (официальное название – «Устав Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси»). Согласно Уставу учреждался Трибунал из четырех судей и четырех их заместителей - по одному от каждой из четырех держав, а также комиссия обвинителей от тех же стран для подготовки обвинительного акта и представления доказательств. Преступления, в совершении которых обвинялись подсудимые, были указаны в Уставе: преступления против мира, военные преступления, а также военные преступления. Речь о них пойдёт ниже.

1.2 Вопросы судебной процедуры

В уставе Нюрнбергского военного трибунала предусматривались вопросы организации и юрисдикции Трибунала. Были выработаны общие принципы судебного разбирательства; создавался Комитет по расследованию дел и обвинению главных военных преступников; устанавливались процессуальные гарантии для подсудимых; тщательно регламентировались полномочия и обязанности трибунала, порядок проведения судебного заседания; закреплялись требования к приговору Трибунала; был решён вопрос о расходах, связанных организацией и проведением всего судебного процесса.

До этого судебного процесса не было случая применения такой процедуры, которую можно было бы сравнить с институтом большого жюри в системах общего права или с фигурой juge d’instruction во французском процессе в смысле их пригодности для решения вопроса о том, подлежит ли конкретное лицо обвинению в совершении какого-либо из преступлений, перечисленных в Уставе.

Статья 16 предусматривала предварительный допрос подсудимого. Те подсудимые, которые свидетельствовали по обстоятельствам дела, относящимся к их собственной в нем роли, делали это под присягой и подвергались перекрестному допросу. Согласно статье 24 (к) каждому подсудимому было также разрешено выступить с последним словом, и на этой стадии его не приводили к присяге и не подвергали перекрестному допросу.

В статье 19 Устава было предусмотрено, что Трибунал не будет связан формальными правилами о доказательствах и «допустит к рассмотрению любое доказательство, за которым он признает доказательную силу». Авторы текста устава исходили из теории свободной оценки доказательств. Тем самым исключалось закрепление за доказательствами заранее установленной силы, так как эта сила может существенно варьироваться в зависимости от того или иного обстоятельства дела.

Статьей 4 (в) Устава было предусмотрено, что все решения принимаются большинством голосов, с предоставлением председателю Трибунала права решающего голоса в случае, если голоса разделятся поровну. Исключение было сделано для решений об осуждении и приговоре к наказанию, для вынесения которых требовалось «голосование «за» по меньшей мере трех членов Трибунала». Практический результат действия этого положения состоял в том, что если обвинению не удавалось выставить против того или иного подсудимого убедительные доказательства, это означало, что судьи могут длительное время совещаться сначала для того, чтобы получить три голоса для вынесения вердикта, затем, если будет вынесен вердикт о виновности, - три голоса вынесения приговора.

В связи с тем, что в то время, когда разрабатывался проект Устава, местонахождение некоторых «из числа потенциальных подсудимых известно не было, статья 13 предусматривала возможность суда in absentia (то есть заочного суда – так был осуждён впоследствии Мартин Борман) над лицом, обвиненным в преступлениях, описанных в статье 6, «если оно не было обнаружено или если Трибунал по каким-либо причинам сочтет необходимым в интересах правосудия провести слушание дела в его отсутствие».

В статье 7 Устава получила отчетливое выражение точка зрения союзников, заключавшаяся в том, что должностное положение подсудимых, которое не освобождало их от уголовной ответственности и не обосновывало смягчения им наказания, подразумевало большую степень их виновности. Высокое должностное положение было необходимым компонентом обвинения в совершении преступления против мира.

В качестве вывода из статьи 7 в статье 8 Устава разъяснялось, что подсудимые не могут оправдывать свои действия ссылкой на то, что они выполняли приказы вышестоящих должностных лиц, хотя ссылку на это обстоятельство Трибунал мог бы признать фактором, который способен смягчить приговор. В процессе определения подлежавшего назначению наказания Трибунал применил это положение, истолковав его ограничительно - в том смысле, что для того, чтобы указанная ссылка была признана смягчающим фактором, приказ вышестоящего должностного лица должен был быть таким, чтобы «моральный выбор был действительно невозможен».

Для решения ряда задач была в соответствии со статьей 14 Устава был учреждён Комитет главных обвинителей. Наиболее важными среди этих задач были следующие: договориться о том, кто из главных военных преступников будет подвергнут суду Трибунала; одобрить текст обвинительного акта; подготовить проект процессуальных норм для последующего их одобрения Трибуналом. Представляется, что в связи с подготовкой главными обвинителями процессуальных норм и принятием их Трибуналом (согласно статье 13 на Трибунале лежала ответственность за «составление для самого себя норм подлежавшей применению процедуры») серьёзных проблем не возникало. Это объяснялось тем, что большинство спорных вопросов, которые возникли перед союзниками, уже получили свое разрешение в Уставе. Наиболее примечательная черта подготовки проекта норм процесса для Трибунала заключается в том, что основная ответственность за их подготовку была возложена на обвинителей. По правилам, которые приняты в большинстве национальных правовых систем, это было бы невозможно.

В статье 15 Устава излагались другие обязанности главных обвинителей, которые они могли выполнять самостоятельно или в сотрудничестве друг с другом. Помимо подготовки проекта обвинительного акта самой трудной среди задач, возложенных статьей 15 на обвинителей, возможно, были расследование, сбор и представление доказательств.

В статье 16 Устава были указаны процессуальные нормы, которым надлежало следовать для того, чтобы «подсудимым было обеспечено справедливое судебное разбирательство». Другие заслуживающие внимания положения включали в себя предоставление подсудимому права иметь адвоката для осуществления его защиты, а также права представлять в судебном процессе доказательства в свою защиту и подвергать перекрестному допросу любых свидетелей, вызванных в суд обвинением. В упоминавшихся процессуальных нормах права подсудимых были дополнены некоторыми новыми аспектами.

Согласно статье 17 Устава, Трибуналу были предоставлены дополнительные правомочия по обеспечению подсудимым справедливого судебного рассмотрения их дела. К ним относилось право вызывать в суд свидетелей и задавать им вопросы; требовать представления документов и другого доказательственного материала; назначать чиновников для выполнения задач, указанных Трибуналом, включая отобрание доказательств комиссией.

Процессуально-правовое регулирование деятельности Трибунала базировалось на принципах международной антифашистской солидарности, демократизма и законности.

Пользующиеся равными правами представители четырех держав-победительниц образовали Трибунал, а также Комитет по расследованию и обвинению. Действуя в составе Комитета как одно целое, обвинители определили главных военных преступников, подлежащих преследованию перед Трибуналом. Обвинительное заключение явилось выражением общей позиции всех членов Комитета. Каждый из обвинителей отстаивал перед Трибуналом интересы не только своей страны, но и других стран и народов, пострадавших от нацистской агрессии.

Лондонское соглашение от 8 августа 1945 года и Устав Трибунала последовательно выражают принцип, согласно которому судебное преследование и наказание военных преступников направлено на отстаивание интересов не только государств, поддерживающих обвинение, но и всех других миролюбивых демократических государств и их народов, - принцип публичности. В преамбуле Соглашенияправительства четырех держав подтвердили свое намерение совершить правосудие над главными военными преступниками, «действуя в интересах Объединенных Наций». В силу статьи 15 Устава на Комитет обвинителей было возложено расследование, включая предварительные допросы свидетелей и подсудимых, собирание для представления Трибуналу всех иных возможных доказательств, составление обвинительного заключения, поддержание обвинения в суде. На принципе публичности базируются также предусмотренные статьей 17 Устава права Трибунала независимо от ходатайств или возражений сторон вызывать в суд свидетелей, требовать их присутствия и показаний, задавать им вопросы, допрашивать подсудимых, назначать должностных лиц для собирания доказательств. Этот же принцип воплощен в правилах об осуществлении Трибуналом процессуального руководства, о его обязанности обеспечить быстрое рассмотрение вопросов, связанных с обвинением, предотвращать и исключать любые выступления и заявления, не относящиеся к делу (статьи 17, 18 Устава).

Независимость судей - членов Трибунала опиралась на конкретные процессуально-правовые гарантии. Согласно статье 3 Устава ни Трибунал, ни его члены, ни их заместители не могли быть отведены обвинением, подсудимыми или их защитниками. Правительство, подписавшее Соглашение, могло заменить назначенного им члена Трибунала или его заместителя по болезни или по другим уважительным причинам; при этом во время процесса член Трибунала мог быть заменен только его заместителем.

Законом, которому подчинялся в своей деятельности Трибунал, служил Устав. Нормативный акт иного характера представлял собой Регламент Трибунала. Согласно статье 13 Устава Трибунал сам установил свой Регламент. Его обязывающая сила простиралась на стороны, но не на состав Трибунала: «Трибунал может в любое время в интересах скорого и справедливого суда отступать от этого Регламента, изменять его и вносить в него дополнения общего характера и в особых случаях — специального по решению Трибунала и в такой форме, которая может быть им принята» (Правило II Регламента).

Устав не содержит предписаний о гласности Процесса. Объясняется это, по-нашему, тем, что гласное проведение процесса для авторов Устава было само собой разумеющимся. Косвенно указывает на это правило VII Регламента, согласно которому проведение судебного заседания при закрытых дверях возможно лишь по специальному решению Трибунала в особых случаях. Практически, однако, двери судебного заседания не закрывались. На процессе присутствовали представители печати, радио, кинохроники из многих стран, и показания свидетелей, подсудимых, оглашаемые в суде документы, выступления обвинителей и защитников вскоре становились широко известными подсудимого». Ради объективного, справедливого, убедительного рассмотрения и разрешения дела авторы Устава и Регламента Трибунала предусмотрели важные гарантии права на защиту. Одна из этих гарантий - вручение подсудимому обвинительного заключения в переводе на понятный для него язык не позднее чем за 30 дней до начала судебного разбирательства (Правило 1, пункт «г» Регламента).

Согласно пункту «а» статьи 16 Устава обвинительное заключение должно содержать не только формулу обвинения (как это принято в англо-американском процессе), но и «все подробности, детально излагающие обвинение против подсудимого».

Трибунал прилагал немалые усилия, чтобы обеспечить подсудимых защитниками. В условиях послевоенного разорения Германии не всех адвокатов, указанных подсудимыми, можно было найти. Других адвокатов нельзя было допустить к участию в процессе, поскольку они сами были замешаны в преступлениях гитлеровцев. Иные же отказывались защищать главных военных преступников. Ввиду этого Трибунал запросил от оккупационных властей списки проживающих в их зонах адвокатов. Это позволило подобрать состав защитников, соответствующий желаниям подсудимых и приемлемый для данного процесса.

Исследование и обсуждение обстоятельств дела осуществлялось на основе оправданного многовековой практикой принципа состязательности. Защите были обеспечены равные с обвинением возможности представлять доказательства, ходатайствовать о вызове свидетелей, производить перекрестный допрос свидетелей обвинения, выступать с речами в защиту подсудимых. Обвинители, в свою очередь, пользовались правом перекрестного допроса подсудимых и свидетелей защиты.

Англосаксонская традиция, как известно, отождествляет принципы состязательности и диспозитивности, ставя возникновение и сам ход процесса в жесткую зависимость от инициативы равноправных сторон; уделом суда при этом до вынесения приговора остается лишь контроль за соблюдением правил процедуры и доказывания. Иную, более активную роль суда определяет статья 24 Устава: «Трибунал может в любое время задавать любые вопросы любому из свидетелей и подсудимых». Это сближается с советской уголовно-процессуальной концепцией состязательности как равноправия сторон в сочетании с руководящей активной ролью суда.

Устав и Регламент Трибунала не содержат замкнутого перечня источников доказательств. В отдельных предписаниях этих нормативных актов названы объяснения подсудимого, «документы и иные материалы, используемые как доказательства», «официальные правительственные документы и доклады Объединенных Наций» (статьи 16, 17, 20 Устава), показания свидетелей, протоколы, вещественные доказательства (правила 2, 3, б, 9, 10 Регламента). Помимо того, Трибунал использовал и другие виды доказательств, например заключения экспертов по вопросам о состоянии здоровья обвиняемых Г. Крупна, Ю. Штрайхера, Р. Гесса.

В Уставе Трибунала, как уже отмечено, различаются объяснения подсудимого и показания свидетеля. Такое различие известно процессуальному законодательству СССР, а также Франции. В процессе же Англии и США действует иной принцип: подсудимый, пожелавший дать показания, подлежит допросу в качестве свидетеля защиты.

Собиранию и рассмотрению доказательств на Нюрнбергском процессе присуща одна парадоксальная черта. Обычно при расследовании испытывают затруднения от дефицита информации. Здесь же возникло нечто противоположное – информации оказалось слишком много. Судьба каждой жертвы нацистских злодеяний среди миллионов других могла бы послужить основанием самостоятельного судебного разбирательства.

В этих условиях попытка исчерпать все возможные источники доказательств привела бы к тому, что процесс затянулся бы на неопределенно долгое время. Поэтому первостепенное значение приобрела задача выбора необходимых и достаточных доказательств. Эту задачу обвинение решало в разных направлениях. Во-первых, были отобраны документы, непосредственно фиксирующие преступные действия и решения подсудимых - их распоряжения, приказы, инструкции, дневники, письма друг к другу и к подчиненным, полученные ими отчеты о выполнении приказов и пр. Во-вторых, для доказывания преступных последствий широко использовались документы, в которых сконцентрирована информация о преступлениях, совершенных во исполнение приказов подсудимых. Применение документов такого рода было специально предусмотрено статьей 21 Устава Трибунала: «Трибунал… будет принимать без доказательств официальные правительственные документы и доклады Объединенных Наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединенных Наций». Авторы Устава разумно исходили из того, что каждый такой документ представляет собой итог собирания и оценки множества показаний, протоколов осмотра и других доказательств, к которым не нужно без особых оснований возвращаться вторично.

Как уже было сказано, Нюрнбергский трибунал рассматривал три группы преступлений, за совершение которых осуждались нацистские преступники – преступления против мира, военные преступления и преступления против человечности.

Преступления против мира предусматривали целый ряд составов: планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных договоров, соглашений или заверений, или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из вышеизложенных действий.

Под военными преступлениями Устав понимал нарушения законов или обычаев войны. К этим нарушениям были отнесены убийства, истязания или увод в рабство или для других целей гражданского населения оккупированной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление общественной или частной собственности; бессмысленное разрушение городов или деревень; разорение, не оправданное военной необходимостью, и другие преступления.

В группе преступлений против человечности выделялись следующие виды: убийства, истребление, порабощение, ссылка и другие жестокости, совершенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или религиозным мотивам в целях осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет.

Разрешая вопрос об индивидуальной ответственности лиц, преданных суду, Трибунал изложил соображения, по которым признает виновными и подвергает наказанию одних подсудимых и освобождает от наказания других.

Трибунал приговорил Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Йодля, Зейсс-Инкварта и (заочно) Бормана к смертной казни через повешение; Гесса, Функа и Редера - к пожизненному тюремному заключению; Шираха и Шпеера - каждого к тюремному заключению сроком на 20 лет, Нейрата - на 15 лет и Деница - на 10 лет. Подсудимые Папен, Шахт, Фриче были оправданы. Напомним, что согласно ст. 27 Устава Трибунал имел право приговорить виновного к смертной казни или к другому наказанию, которое признал бы справедливым. Специального рассмотрения заслуживает вопрос о правомерности приговора с точки зрения тех норм, которые применялись Трибуналом в ходе Нюрнбергского процесса. Этот вопрос имеет формальный и содержательный аспекты. Формально вступление в законную силу означает наличие предусмотренных законом условий, необходимых и достаточных для обращения приговора к исполнению.

Международный Военный Трибунал постановил считать приговор от 1 октября 1946 г. в качестве единственного и высшего суда над главными военными преступниками. Никакой судебной инстанции, правомочной его пересмотреть и отменить, не существовало. Следовательно, приговор Трибунала вступил в законную силу с момента провозглашения. Не противоречат этому положения статьи 29 Устава Международного Военного Трибунала, которая предусматривает: «В случае осуждения приговор приводится в исполнение согласно приказу Контрольного Совета в Германии; Контрольный Совет может в любое время смягчить или каким-либо образом изменить приговор, но не может повысить наказание». В то время когда проходил Нюрнбергский процесс, верховная власть в Германии по вопросам, затрагивающим Германию в целом, была возложена на Главнокомандующих военными силами СССР, США, Великобритании и Франции, действующих совместно в составе Контрольного Совета. Как суверен, носитель верховной власти, Контрольный Совет обладал функцией применения помилования, а также административными функциями, включая и исполнение приговоров.

Не противоречат этому положения статьи 29 Устава Международного Военного Трибунала, которая предусматривает: «В случае осуждения приговор приводится в исполнение согласно приказу Контрольного Совета в Германии; Контрольный Совет может в любое время смягчить или каким-либо образом изменить приговор, но не может повысить наказание». В то время когда проходил Нюрнбергский процесс, верховная власть в Германии по вопросам, затрагивающим Германию в целом, была возложена на Главнокомандующих военными силами СССР, США, Великобритании и Франции, действующих совместно в составе Контрольного Совета. Как суверен, носитель верховной власти, Контрольный Совет обладал функцией применения помилования, а также административными функциями, включая и исполнение приговоров.

В решениях 4-го чрезвычайного заседания Контрольного Совета 9 и 10 октября 1946 г., посвященного итогам Нюрнбергского процесса, проводится мысль о том, что к юрисдикции Совета относятся вопросы отмены, замены и смягчения мер наказания в рамках института помилования, но не пересмотр приговора по существу, т. е. по вопросам виновности и ответственности.


Глава 2. ФОРМИРОВАНИЕ ТОКИЙСКОГО ТРИБУНАЛА И СУДЕБНАЯ ПРОЦЕДУРА В НЁМ

2.1 Особенности формирования

Токийский трибунал был учрежден 19 января 1946 года с целью привлечения к судебной ответственности главных военных преступников на Дальнем Востоке, деяния которых включали преступления против мира. В отличие от Нюренбергского трибунала, Токийский трибунал был создан на основании Специальной прокламации Верховного командующего союзными войсками генерала Дугласа Макартура в соответствии с Потсдамской декларацией от 26 июля 1945 года, в которой союзные державы, находившиеся в состоянии войны с Японией, заявили, что передача в руки правосудия преступников будет одним из условий капитуляции, а также в соответствии с Актом о капитуляции Японии от 2 сентября 1945 года, в котором Япония приняла условия Декларации. Устав, предусматривающий учреждение, юрисдикцию и функции Токийского трибунала, был утвержден также Верховным командующим союзными войсками генералом Макартуром 19 января 1946 года, а впоследствии, согласно его приказу от 26 апреля 1946 года, в него были внесены поправки. Поскольку Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций вновь подтвердила принципы международного права, признанные Уставом и приговором Нюренбергского трибунала, она лишь приняла к сведению аналогичные принципы, принятые Токийским уставом.

Токийский трибунал получил право судить и наказывать военных преступников на Дальнем Востоке, которые, в частности, совершили преступления против мира, в том числе планировали, готовили, развязывали или вели объявленную или необъявленную агрессивную войну или войну в нарушение международного права, договоров, соглашений или заверений, или участвовали в общем плане или заговоре с целью совершения любого из вышеперечисленных действий.

В отличие от Нюренбергского устава в Токийском уставе преступления против мира определяются со ссылкой на «объявленную или необъявленную агрессивную войну». Различие в определении преступлений против мира в двух Уставах может быть вызвано тем, что нацистская Германия развязывала и вела различные агрессивные войны без объявления войны. Комиссия Организации Объединенных Наций по расследованию военных преступлений пришла к выводу, что различия в определениях, предусмотренных в двух Уставах, носили «чисто редакционный характер и не затрагивали существа права, регулирующего юрисдикцию Международного трибунала для Дальнего Востока в отношении преступлений против мира, по сравнению с Нюренбергским уставом». Комиссия аргументировала свои выводы следующим образом:

«Вопрос, поднятый в связи с вышеуказанным определением преступлений против мира, заключается в том, что, в то время как Нюренбергский устав объявляет «ведение агрессивной войны» преступным деянием без ссылки на надлежащее «объявление» или без проведения разграничения между войнами, начатыми с надлежащим «объявлением» или без него, Устав для Дальнего Востока конкретно расценивает «ведение объявленной или необъявленной агрессивной войны» как преступление.

Последнее определение дает совершенно ясно понять, что предварение развязывания войны ее формальным объявлением, как того требуют Гаагские конвенции, не лишает такую войну преступного характера, если она является «агрессивной».

В связи с этим важно отметить, что различие между двумя Уставами носит чисто редакционный характер, в том смысле, что подпункт «а» статьи 5 Устава для Дальнего Востока содержит дополнительную характеристику, которая, однако, подразумевается в определении, данном в Нюренбергском уставе.

Хотя Нюренбергский устав не заявляет, что «объявленная» агрессивная война является преступной, так же как и «необъявленная» война, он, тем не менее, расценивает как решающий тот факт, что война была «агрессивной». Из этого следует, что любой другой элемент, связанный с «агрессией», такой как наличие или отсутствие объявления войны должен рассматриваться как второстепенный и не имеющий отношения к преступному характеру самой агрессивной войны. Иными словами, элемент «агрессии» является существенно важным, но одновременно достаточен сам по себе.

Следовательно, все, с чем мы здесь сталкиваемся, это различие в юридической методике; в Уставе для Дальнего Востока безотносительность «объявления» войны выражена прямо; в Нюренбергском уставе тот же результат достигается посредством отсутствия упоминания.

В связи с этим стоит отметить, что именно безотносительность объявления войны является главной чертой развития международного права, сформулированной в двух Уставах и закрепленной в Приговоре Нюренбергского трибунала».

Токийский устав предусматривает, что главный обвинитель, назначенный Верховным командующим, будет отвечать за проведение расследования и предъявление обвинений военным преступникам в рамках юрисдикции Токийского трибунала. Любой «член Организации Объединенных Наций, с которым Япония находилась в состоянии войны», мог также назначить помощника обвинителя для оказания помощи главному обвинителю в выполнении его функций. Международный военный трибунал для Дальнего Востока был сформирован из следующих одиннадцати судей: В. Пэл — Индия; Б. Роллинг — Голландия; С. Макдугалл — Канада; У. Патрик — Великобритания; М. Крамер — США; У. Уэбб — Австралия; Д. Мэй — Китай; И.М. Зарянов — СССР; А. Бернар — Франция; Э. Норткрофт — Новая Зеландия; Д. Джаранилла — Филиппины. Председателем трибунала был назначен австралийский судья У. Уэбб. На скамье подсудимых находились 28 главных японских военных преступников. Вот список подсудимых, с