Скачать

Эволюция социологических теорий городского развития

Вагин В.В.

Несмотря на то, что за исключением М. Вебера у отцов-основателей современной социологии (Маркса, Вебера, Дюркгейма) не было специальных работ, посвященных городу, их идеи наложили отпечаток на развитие всей городской социологии. Идеи Дюркгейма о роли «разделения труда» в формировании города, марксистскую теорию классового конфликта, развитие рациональной мысли и идеальной бюрократии М. Вебера можно обнаружить как методологические основания большинства работ современных авторов, занимающихся городской социологией. К. Маркс и Ф. Энгельс обосновали диалектико-материалистические подходы к изучению общества. В общем контексте их взглядов, индустриальный город выступал знаком исторического процесса, являлся шагом на пути экономического развития и строительства социализма, разрушал «идиосинкразию сельской жизни» и был местом формирования «классового сознания», объединения пролетариата, социальной революции. Именно в городах появился и достиг огромной численности рабочий класс, столкнувшийся в нем лицом к лицу со своими эксплуататорами. Здесь начинают развиваться элементы «классовой борьбы», здесь же они достигают своего наивысшего проявления и происходит превращение пролетариата «из класса в себе, в класс для себя». В работе Ф. Энгельса (1844) «К положению рабочего класса в Англии», ставшей классическим описанием существования рабочих в период индустриальной революции, дается исчерпывающий анализ положения дел в рабочей среде, удушающей атмосферы существования наемных работников в центре индустриальной революции — Манчестере. Для К. Маркса и Ф. Энгельса индустриальный город — отражение сущностных черт капиталистического способа производства. Город — это центр нового разделения труда, новых технологий и организации производства, представленный разделением на два доминирующих класса: буржуазию и пролетариат. Города становятся ареной классовых конфликтов и отражают монополизацию капитала, крушение мелких фирм и их поглощение крупными. Таким образом, город в их концепции не причина, а лишь одна из черт капитализма.

М. Вебер посвятил средневековому городу одну из своих работ (Die Stadt. 1921). В этой работе он рассматривает город как место, в котором можно увидеть много ключевых черт современной урбанизированной территории: рост бюрократии, сменяемые правительства и демократию, купеческий класс и ранние капиталистические предприятия. Такие города способствовали превращению феодализма в капитализм, они привносили новый дух рациональности — порядок и эффективность, причинность, но не традиции, как основу эффективного функционирования. Они стимулировали новые идеи, культуру, структуры управления. Города содействовали росту индивидуальных предприятий, их самостоятельности. Социолог подверг глубокому анализу три основных типа европейского города: города производителей, потребителей и торговые города, проследил эволюцию конкретных городских поселений.

М. Вебер также указывал на важность функции наличия гарнизона — отличительной черты (не всегда городские стены служили такой чертой) городской принадлежности. Отнюдь не только экономические причины являлись основой роста городов. Мощным ускорителем их развития служило придание им особого административного статуса. В своей работе М. Вебер обосновал идеальный тип «полного городского сообщества». Его чертами являются: защитные сооружения, рынок, суд, относительная форма ассоциации, хотя бы частичная политическая автономия. Однако становление европейских монархий, национальных государств и империй, рост капитализма в таких городах приводил к утрате их независимости. М. Вебер сожалел о том, что «век» города подошел к концу.

Э. Дюркгейм, анализируя общество в целом, подошел к нему не просто как к объединению индивидов, но живой целостности, сущность которой определяется поведением составляющих ее отдельных граждан и собственными законами развития. "Города всегда происходят от потребности, побуждающей индивидов постоянно находиться в максимально возможной близости друг к другу; они представляют как бы точки, в которых социальная масса сжимается сильнее, чем в других местах", — писал он в своей работе "О разделении общественного труда" (Э. Дюркгейм. С. 241). В его функциональном анализе общества, каждая из взаимодействующих частей: экономика, семья, правительство и т. д. взаимодействовали на основании системы общих норм и ценностей. Именно на базе этих норм происходила социализация отдельных членов общества. Такое коллективное сознание обеспечивало моральные основания для контроля общества над чаяниями и желаниями индивидуумов и предохраняло его от конфликтов. Одним из важнейших пунктов анализа Э. Дюркгеймом общества было разделение его эволюции на время «механической» и «органической солидарности».

Первая была характерна для доиндустриального общества, вторая — для современного. В первом случае, отношения между людьми были непосредственными, «лицом к лицу», высоко персонализированными с ограниченным влиянием разделения труда. Каждый знал специализацию другого и какое место в социальной иерархии он занимал. Семья и церковь выступали главными агентами социального контроля. Во втором случае, отношения между людьми строились на основании специализации выполняемых ими трудовых функций; они опосредованы; общество состоит из различных этнических и конфессиональных групп, субкультур. Велико разнообразие поведенческих норм, передающихся в коммуне. Дюркгейм возлагал надежды на усиление значения «органической солидарности», однако он опасался, что переход от аграрного общества к индустриальному чреват разрушением традиционного социального контроля, усилением потенциальной возможности массовых отклонений в поведении, социальными беспорядками и аномией. Основой для такого рода настроений служили опасения перед «Мобо»- массами крестьян, прибывавших в европейские города в конце XVIII — XIX вв. Именно эти социальные силы составили основу для революционных выступлений во Франции 1789 г. и на всем протяжении европейской истории XIX в.

К числу отцов-основателей современной городской социологии можно по праву отнести и двух немецких философов Ф. Тенниса и Г. Зиммеля.

Ф. Теннис является, кроме того, родоначальником исследования сообществ (community studies). Ф. Теннис ввел в научный оборот разделение общества при анализе на «сообщество» (gemeinshaft) и «ассоциацию», "общество" (geselshaft). Первое, характерно для традиционных, доиндустриальных обществ. Социальная жизнь там строится на личностных отношениях между людьми, осознании собственной принадлежности к семье и кругу друзей. Отношения в сообществе регулируются на основании традиций, под контролем семьи и церкви. Общину сближает общий язык, общие друзья и общие враги, представление «мы и они». Второе, отражает состояние современных индустриальных обществ, в которых отношения в городах гораздо более официальны, безличностны, основаны на расчете. Это происходит от конкурентной и высокомобильной природы современного общества, где отношения между людьми означают прежде всего отношения выгодного и эгоистичного интереса. Эти взаимодействия носят все более специфический характер в отличие от смешанной природы отношений в коммуне. Так, каждый знает человека, отвечающего за общественный порядок в коммуне, но отнюдь далеко не все могут сказать, что знают участкового полицейского в современном городе. Краеугольными камнями традиционного общества были церковь и семья, современное же общество скрепляет деловая этика и «общий дух». Если раньше человек от рождения получал свои статус и место в социальной иерархии, что было жестко предопределено, то теперь все большую роль играет «битва за существование» между индивидами. Таким образом, Теннис в отличие от Дюркгейма был настроен гораздо более пессимистично в отношении будущего. Он считал современное общество временем упадка коммуны и цивилизации. Г. Зиммель приложил многие из идей Тенниса к городской среде в своем известном труде «Метрополис и ментальная жизнь»(Меп"ороН8 and mental life. 1903). К числу уникальных достижений города Зиммель относит интенсификацию «nervous stimulis» — психологических воздействий на человека. В отличие от сельских поселений, где жизнь течет более плавно и традиционно, город бомбардирует индивида всевозможными знаками, звуками и запахами. Все это приучает индивида к большей восприимчивости и одновременно с этим притуплению восприятия.

Этот процесс делает горожан более интеллектуально и психологически богатыми, нежели чем селяне. Результат процесса в большей рациональности и расчетливости горожан. Особую, ни с чем не сравнимую, роль в городе играют часы и деньги. Зиммель пишет о том, как сложно даже представить, что может произойти в случае, если хотя бы один час в Берлине перестанут ходить все часы. Это неминуемо приведет к катаклизмам различного толка. Невозможно себе представить город без денег, как универсального средства обмена в эпоху всеобщего разделения труда. И несмотря на то, что в «городе-джунглях» потенциально высока угроза различного рода психических расстройств, самоубийств, бродяжничества и бездомности, город, тем не менее, дает потенциальную возможность высвобождения, позволяет индивиду избежать жесткого социального контроля в выражении собственной индивидуальности и творчестве.

Городская социология в работах классиков

Наиболее известной из всех социологических теорий городского развития, получивших институциональное закрепление, является "Чикагская экологическая школа". Не случайно деятельность выдающихся социологов — представителей этой школы Р. Парка, Э. Берджесса, Л. Вирта и т. д. связана с США и Чикаго начала и середины XX в. В это время Чикаго, как и много других американских городов, переживал бурный рост индустрии, приток иммигрантов из Старого Света и массированный приток населения из сел и малых городов Америки. За 50 лет с 1850 по 1900 гг. население этого города практически удваивалось, а в отдельные периоды и утраивалось, каждые десять лет, достигнув к двадцатым годам нынешнего столетия 2 миллионов семисот тысяч человек. Этому городу был присущ весь спектр проблем быстрорастущих городов: перенаселенность, бездомность, высокий уровень девиаций и т.д. Однако едва ли не решающую роль в появлении школы все-таки сыграло наличие в Чикаго одного из крупнейших университетов, на факультете социологии и антропологии которого оказались сосредоточены ученые, заинтересованные городской проблематикой.

Роберт Э. Парк в 1915 г. оставил занятие журналистикой и организовал первый в США центр городских исследований. Истоки формирования теории Парка можно обнаружить в работах Г. Зиммеля, Б. Кистяковского, а также в работе американского автора Л. Стеффенса «Стыд городов»(1904). В основу концепции Парка была положена теория эволюционного развития видов американского естествоиспытателя Ч. Дарвина. Именно от него Парк перенял идею экологически взаимосвязанного развития человеческого общества. Его сближали с американским естествоиспытателем также: общность веры во всемогущество научного метода изучения; подтверждение роли местности и климата в формировании видов; вера в незыблемость «неумолимого закона природы» — виды или приспосабливаются к окружающей среде или умирают; отсутствие представления о конечной цели развития.

Главные отличия «социальной экологии» Парка от биологической экологии обусловлены природой человеческого существования и сообществ, образованных людьми. Меняет природу и накладывает существеннейший отпечаток на социальную экологию разделения труда. Человек, в отличие от животных, может коренным образом менять окружающую его среду и природу. Антропогенные изменения среды — характерный признак человеческого существования. Язык и человеческая культура позволяют создать на порядок более сложные системы сосуществования видов по сравнению с биологической средой. Таким образом, Р. Парк в основу своей теории заложил различия двух групп факторов, влияющих на городскую экологию: биотических и культурных. Биотический уровень — уровень базисных потребностей человека, таких как потребность в воде и других ресурсах. Эти факторы определяют размер населения в месте проживания (ареале расселения). Борьба за существование и обладание ресурсами определяют законы этого уровня. Таким образом, борьба с необходимостью вовлекает в себя разные социальные группы, вынужденные сосуществовать, что приводит к симбиозу элементов человеческого общества. Термин «природные ареалы» был использован в анализе появления трущоб, богатых пригородов, кварталов доходных домов, потому что все это — результат стихийных сил биотического уровня. Эти естественные ареалы — результат борьбы за существование различных «видов» (групп населения) за обеспечение их жильем и услугами.

Культурный уровень выстраивается над биотическим и базируется на обьгааях, нормах, законах и институтах. Все это создает уникальные черты человеческого общества. На примере расселения рабочих, Парк доказывает, что ареал их расселения определяется потребностями биотического уровня, зависит от их возможности платить за жилье и транспорт для проезда на работу. А уже на основе устойчивого ареала происходит формирование элементов культурного уровня — школ, церквей и прочих институтов. Рассматривая данный процесс в динамике, Парк указывает на существование множественных «миров» (различных частей города, заселенных социально, этнически или религиозно гомогенными группами) в рамках одного города. Сосуществование этих миров ведет к "вторжению" (invasion) одного мира на территорию другого, различные миры «перекрывают» структуру города, "вытесняют" одних с территории, занятой другими. В 1916 г. Парк публикует работу «Город: предложения по изучению человеческого поведения в городском окружении», где формулирует исследовательскую программу для городских экологов на десятилетия вперед. Среди вопросов, представленных в программе, были:

Каковы источники городского населения?

Что такое городские естественные ареалы расселения?

Какие социальные ритуалы приняты среди различных соседей — какие действия должны совершать новички, чтобы полностью интегрироваться и избежать вытеснения в этом ареале?

Кто является местными лидерами и в чем причина их влияния на сообщество? и многие другие. Часть вопросов имели достаточно простые ответы, но в то время отсутствовали систематические знания о большинстве этнических городских групп, равно как и о социальных процессах и процессах управления городом. И потому любое систематизированное знание, подтвержденное эмпирически, играло особенно важную роль. Работа Р. Э. Парка особо значима потому, что ему впервые удалось преодолеть «философствование» и «теоретизирование» о городе и проверить свою теорию в реальном мире, в "полевых исследованиях". Таким образом, именно ему принадлежит заслуга обоснования нового направления социологической теории.

Эрнсту Берджессу удалось создать графическое приложение экологического подхода к городам — теорию концентрических городских зон (1925). Зонирование городов было изучено теоретиками школы на многих примерах. Один из наиболее известных примеров — работа X. Зорбауха (Н. Zorbaugh) «Золотое побережье и трущобы»(1929). Работа строится на изучении северной части Чикаго, побережья озера Мичиган, населенного богатейшими семьями города, и беднейшей части городских трущоб «Хобохемии» (Hobohemia). Изучаемые районы расположены в нескольких кварталах друг от друга. Кроме того, в этой же части города есть кварталы богемы типа Гринвич — Вилидж, кварталы, населенные итальянцами. Всего там проживало около 90 тысяч человек. Это место Чикаго служило подлинной лабораторией для социологов. Зорбаух создал яркую картину жилья социальных миров этой части города. Ему удалось достичь цели благодаря использованию «включенного наблюдения» — качественного метода, ставшего весьма популярным благодаря исследованиям авторов Чикагской школы. В этой части города жили от 2 до 6 тыс. семей, включенных в «социальный регистр» — свод наиболее богатых и влиятельных семей Чикаго. На основе изучения вхождения семей в «социальный регистр», Зорбаух выявил «социальную игру» — процесс вступления новых членов в этот неофициально существующий клуб. Он, в частности, обнаружил искусную технику проникновения новичков, во-первых, за счет использования детей, как средства (через обучение в одних учебных заведениях) знакомства и установления контактов. Во-вторых, за счет участия в разного рода благотворительных акциях, устраиваемых женщинами из высшего общества. В исследовании было также установлено и то, что семьи, включенные в «социальный регистр», имели свой узкий круг общения из 10-12 семей, некоторые даже не знали соседей, живущих через дом от них.

В рамках Чикагской экологической школы работал еще один всемирно известный социолог Луис Вирт, ученик Р. Парка. В 1938 г. им была опубликована одна из наиболее известных в социологии статей «Урбанизм, как путь (образ) жизни» (Urbanism, as way of life). В ней американский социолог рассматривает психологические и поведенческие следствия жизни людей в городах. Вирт выделяет три основные характеристики города: размер населения, плотность и разнородность населения и следствия, к которым они приводят (см. таблицу 5).

Таблица 5. Черты городской теории Л. Вирта

Размер населенияПлотность населенияГетерогенность
Увеличивающееся разнообразие культурных характеристикЭкологическая специализация как мозаика дифференцированных земельных площадейУвеличивающаяся мобильность и непостоянство статуса
Увеличивающееся разнообразие характеристик занятости: профессиональная структура с продвинутым разделением трудаОкруга несут отпечаток продуктивной направленностиПриемлемость отсутствия безопасности и нестабильности
Увеличение формальных человеческих взаимоотношений: сегментация социальной жизни, базирующейся на ролях больше, чем на персональных характеристикахИзобретение упрощений видимого представления. Статусные символы или необычность одеждыУвеличение количества физических перемещений
Городская структура, очерствляясь превращается в коммерческое предприятиеУвеличение толерантности и терпимости к отличиямУвеличение использования стереотипов и категориального общения
Утрата моральной структуры города, аномияУвеличение социальной дистанцииУвеличение значимости денег, как базиса социальных отношений
Увеличение антисоциального поведения: трений и напряженности

Так, следствием огромного размера города становится превращение его в мозаику «социальных миров», в котором ослабляются узы дружбы, родства. Институты СМИ, полиция, бюрократия и т. д. призваны осуществлять механизмы социального контроля в индустриальном обществе. Несмотря на больший объем контактов, люди в городе знают не большее количество людей, чем деревенские жители, нарастает формализация контактов.

Следствием повышения плотности проживания населения является повышение числа воздействий на человека, увеличение контактов с незнакомцами, возрастание типов движения и появление сложных технологий в городе.

Следствием гетерогенности населения города является повышенная социальная вертикальная мобильность. Для горожан большое значение имеют их группы интересов в процессах социальной мобильности в отличие от традиционного общества, в котором место размещения в иерархии определялось семьей. Лишь новые городские институты позволяют сохранить социальный порядок в городе с меняющейся социальной иерархией.

Таким образом, в работе Вирта обосновывается важность вторичных культурных факторов и социальных институтов. Различного рода социальные потрясения происходят из-за сдвигов в размерах, плотности и гетерогенности населения городов.

Из-под пера авторов Чикагской школы вышла серия работ, посвященных реальному миру Чикаго: Н. Андерсен «Хобо» (1923); Ф. Траммер «Банза» (1927); Л. Вирт «Гетто» (1928); К. Шоу «Ареалы отклоняющегося поведения» (1929) и др. Даже в этом неполном перечне можно увидеть широту и разнообразие тем исследований авторов Чикагской школы. Критики экологических подходов к изучению города сконцентрировались, главным образом, вокруг несогласия с выбором Чикаго в качестве «типичного города» для анализа. Концентрические зоны не были обнаружены в Сиэтле. Кроме того, сложности вызывало деление оснований расселения на биотический и культурный уровни. Многие биотические основания можно было с полным правом назвать и культурными. Взгляды Л. Вирта были подвергнуты критике за кажущуюся универсальность. Размер населения и гетерогенность не увеличивают число социальных отклонений и психологических стрессов в городах юго-восточной Азии. Однако главное содержание критики Вирта сосредоточено вокруг того, что «городской путь жизни» на самом деле — индустриальный и урбанизация — не причина городской жизни, а ее эффект.

Последователи и критики Чикагской школы

В модифицированном виде идеи ученых экологической школы продолжали существовать и в последующие десятилетия. Можно выделить две группы последователей экологического подхода. Социокультурный подход в изучении города концентрировался на роли культуры и ценностей в выборе месторасположения людей и институтов в городе. Свое наиболее глубокое выражение эти взгляды получили в работе В. Файри (W. Firey) «Использование земель в центральной части Бостона»(1947). Автор подчеркивает, что в классических работах Чикагской школы слишком большое значение придается внеличностным мотивам выбора ареала расселения жителей города. На целой серии примеров социолог доказывает, что расселение представителей того или иного класса в огромной степени зависит от исторической значимости места, традиционных представлений о его престижности.

Совершенно не действуют ключевые идеи экологов-классиков в отношении расселения представителей этнических меньшинств. Их расселение в наибольшей степени обусловлено социокультурными факторами.

Второе направление последователей Чикагской школы принято называть неортодоксальным. Его начало связывают с работой А. Хоули "Человеческая экология" (A. Hawley. 1950). Соглашаясь с Парком в вопросе о наличии сил, неподконтрольных человеку в формировании среды, автор особое внимание уделяет культурным факторам. Хоули называет социокультурные институты особой, специфической частью адекватного механизма взаимодействия человека и окружающей среды. Работы этого автора отличает от работ Парка, прежде всего, упор на эволюцию коммуны. Хоули представляет коммуну, как единицу анализа, локализованную географически и потому более простую для изучения. Более того, он определяет коммуну, как комплексную систему коллективной адаптации населения к окружающей среде. Не случайно ключевое слово в понимании коммуны у Хоули — взаимозависимость. Социологу удалось проследить влияние многих внешних факторов на устойчивость коммуны.

Авторы социально-экологической концепции городского развития, получившей широкое развитие в России, также относят истоки своей теории к воззрениям классиков Чикагской школы.

А. Лефевр о «вторичном обращении» капитала

А. Лефевр (Н. Lefebvre), один из всемирно известных современных философов подверг пересмотру некоторые из идей К. Маркса. В 1960-1970 гг. он обратился к Марксу в поисках политэкономических рецептов объяснения городского развития. Ему удалось объяснить многие из городских процессов с помощью таких терминов, как прибыль, рента, классовая эксплуатация. Лефевр смог доказать, что городское развитие — такой же продукт капиталистической системы, как любое другое производство. В то же время он доказал, что подходы К. Маркса к городу — ограничены. Оборот капитала у Маркса не распространяется на недвижимость. Лефевр вводит новый термин, объясняющий приложение капиталистических инвестиций в строения, вторичное обращение капитала. Вложения в недвижимость приносят такой же и даже больший доход капиталу по сравнению с инвестициями в производство (Н. Lefebvre. 1991). Лефевр также приходит к идее о развертывании социальной активности не только через взаимодействие индивидов, но и соприкосновение городских пространств. В процессе городского строительства создаются определенные пространства. Любой горожанин воспринимает в городе не отдельные элементы: строения, улицы, монументы, а пространство в целом. Несмотря на схожесть типов застройки, разные города обладают уникальным городским ландшафтом. Ученым вводится в научный оборот допущение о том, что пространство является компонентом социальной организации. Когда ученые обсуждают социальные взаимодействия, они говорят о поведении в пространстве.

Кроме того, Лефевр указывает на использование пространства государством для осуществления социального контроля. Государство регулирует процесс строительства в определенных местах городов полицейских участков и пожарных станций для того, чтобы в случае чрезвычайных ситуаций относительно быстро их можно было бы локализовать и предотвратить. Различными органами государственного или муниципального управления контролируется значительное количество земель. Посредством распределения ресурсов и сбора налогов государство регулирует развитие тех или иных территориальных единиц.

Лефевр обосновывает закономерность появления конфликтов между абстрактным и социальным пространствами. Под первым он подразумевает пространство, которым оперируют инвесторы и бизнесмены, на основании критериев прибыльности, размеров, места. Второй — мир индивидов, место их обитания. По мнению Лефевра, планирование государством или предпринимателями изменения абстрактного пространства часто вступает в конфликт с социальным пространством горожан. Более того, он придает этому конфликту универсальный характер, выходящий за пределы классовой борьбы. С этим тезисом никак не могли согласиться ортодоксальные марксисты. Главным побудительным мотивом обращения западных социологов к марксизму в середине 1970-х гг. было движение социального протеста, прокатившееся по Европе и США в 60 -70-е гг. Это движение включало в себя студенческие организации протеста против войны во Вьетнаме, женские и экологические движения. В русле контестации движения проекта оказались и арендаторы жилья, и сторонники защиты окружающей среды. Все это заставило исследователей вернуться к мыслям Маркса о роли социальных конфликтов и привело к попыткам поиска экономических причин объяснения происходящего.

М. Кастельс: город как место «коллективного потребления»

Весомая заслуга в использовании марксизма при анализе города принадлежит М. Кастельсу — испанскому социологу, работающему в США. В 1977 г. на английский язык была переведена его статья «Городской вопрос». Впоследствии в англоязычный научный оборот стремительно вошла целая серия работ Кастельса. В них автор пытается анализировать фундаментальные изменения капиталистической системы. Он упрекал ученых, занимающихся городской проблематикой, в том, что они изучают любые вопросы, но не главные — извлечение прибыли в капиталистическом городе. Главная функция города, по мнению Кастельса, — экономическая. Это место, где происходит воспроизводство рабочей силы капиталистического общества. Здесь рабочие и служащие потребляют товары и услуги, необходимые им для эффективной работы. В этом и заключено основное противоречие капитализма применительно к городу. Капитализм, следуя логике собственного развития, везде и всюду занят максимизацией получения прибыли. Для этого он нуждается в сокращении всевозможных расходов: материалов, ренты и особенно труда. Таким образом, фундаментальное противоречие капитализма заключается в стремлении к повышению прибыли и в то же время необходимости инвестирования в развитие труда.

Экономия издержек ведет к тому, что капиталисты очень не охотно тратят средства на жилищное строительство, образование, здравоохранение, необходимые для воспроизводства трудовых ресурсов. В результате качество жизни рабочих ухудшается. Однако, в свою очередь, уменьшение этих расходов негативно влияет на все общество, угрожая ростом социальной напряженности, стабильности всей общественной системы. Для сдерживания подобной тенденции требуется интервенция государства. Государство призвано защищать классовое господство и сохранять социальный порядок.

Таким образом, государство поддерживает систему, инвестируя средства в дешевое (муниципальное) жилищное строительство, обеспечивая общественное образование, базовые медицинские услуги. Лишь создав «общество всеобщего благоденствия», капитализм смог сохранить социальную систему от разрушения. Разрешая это противоречие, капитализм создает новое — рост муниципального и национального долга. Именно за счет этого долга государству удается финансировать социальные программы. В качестве примеров Кастельс называет суммы долга крупнейших метрополий Нью-Йорка и Кливленда. Лишь правительственные ссуды позволили им избежать банкротства.

Подтверждением высказываний Кастельса является и тот факт, что в 90-е гг. около пятнадцати американских городов оказались в подобном состоянии. Банкротом объявил себя город Бриджпорт (штат Коннектикут). Это происходит по причине необходимости одновременного финансирования издержек на функционирование городов, в деловой части которых концентрируется банковский, финансовый, риэлтерский, рекламный сектора производства и поддержки незанятого населения, живущего во внутреннем городе.

В связи с увеличением суммы долга уменьшаются расходы государства и местных властей. В США в период "рейганомики" сокращению подверглись ряд социальных программ, в их числе на 80 процентов программа строительства жилья для малоимущих. Сокращены были также и многие другие муниципальные расходы, что постоянно угрожало стабильному функционированию городских служб. Все эти процессы укладываются в рамки процесса «коллективного потребления» — ключевого понятия концепции Кастельса.

В этой связи предстают в совершенно ином свете теории городского планирования, целью которых, по Кастельсу, является создание городской среды, максимально благоприятной для извлечения прибыли. Строительство городской инфраструктуры жизненно необходимо для частного капитала. Таким образом, и планирование города находится под классовым контролем. Государство, защищая социальные интересы буржуазии, тем не менее является относительно автономным, что позволяет ему выражать долгосрочные интересы капитала, кроме того, государству удается удерживать равновесие интересов различных фракций капиталистического общества (бизнесменов, финансистов, владельцев недвижимости и т. д.).

Однако обострение социального конфликта разрушает эти функции государства. Капитализм сталкивается с новыми социальными движениями, которые объединяют этнические группы, женское движение, экологов, рабочих. Государство уже не в состоянии и дальше покупать рабочих благосостоянием и неминуемо пойдет по пути увеличения репрессий. Силовое регулирование конфликта, в свою очередь, ведет к милитаризации общества и возрастанию классового сознания простых людей. Это неминуемо подталкивает горожан к участию в подлинно социальном движении и перерастанию «городского протеста» в «городскую революцию».

Идеи Кастельса нашли много сторонников особенно среди воинственных группировок, боровшихся с «всевластием» капитала, но обрели и не меньшее количество противников. Кастельса упрекали за его загрязнение языка использованием новых терминов. За якобы присущий его теории универсализм, хотя она в лучшем случае приложима лишь для французских городов, за неопределенность концепции «коллективного потребления». Всегда ли потребление услуг и товаров используется в целях "коллективного потребления" и является ли это основным мотивом? Как объяснить, что и в бывших социалистических государствах происходил аналогичный процесс, несмотря на отсутствие в них капиталистической эксплуатации? Кроме того, оправданно ли включение в рамки движения социального протеста всех протестующих без различения их целей: от женской либерализации до облегчения бремени найма жилья. Наряду с тем, что такие движения разнятся в целях, они выступают и на различных уровнях, одни — на муниципальном, другие — национальном. Звучали также обвинения Кастельса в изначально заданном в его теории целеполагании и сведении всего под этот общий знаменатель.

Действительно странно, что и репрессии в отношении рабочего класса, и программы помощи ему — все это делается единственно в интересах буржуазии. И последнее возражение, с другого фланга, со стороны марксистов, упрекавших автора в чрезмерно либеральном использовании идей Маркса и замене «способа производства» на «коллективное потребление». Утрата конфликтов на производстве и сведение классовых противоречий к потреблению — «ревизия марксизма». Следует назвать также вклад М. Кастельса в изучение жизни социальных групп и меньшинств в городах. Его перу принадлежит, кроме того, ряд работ по исследованию неформальной экономики и ее роли в развитии городских процессов. В последние годы М. Кастельс опубликовал ряд монографий и статей, посвященных процессам в глобальных городах, развитию технополисов, роли информатизации в будущем развитии городов, реструктурированию крупнейших городов.

Д. Хэрвей о процессах аккумуляции капитала в городе

Не менее важный вклад был внесен в изучение города британским географом и социологом Д. Хэрвеем (D. Harvey). Его работы, основанные на идеях Маркса, были посвящены пространственному воплощению социальных процессов в городах. Первая крупная работа Д. Хэрвея на эту тему опубликована в 1973 г. Она называлась — «Социальная справедливость и город». В этой работе он, как и Кастельс, пытается найти ответ, почему социальные движения 1960-х гг. породили именно города. Британский социолог доказывает, что пространственный облик города обусловлен отнюдь не только естественными рыночными отношениями, но главным образом монопольной властью большого бизнеса. Пространственное же выражение капитализма, отражение несправедливости и противоречий ему присущих, и прежде всего, основного противоречия, коренящегося в извлечении максимальной прибыли. Для этого привлекаются главным образом технологии, дающие максимальный эффект в краткосрочной перспективе. Тогда как интересы стабильного развития буржуазии как класса требуют внедрения долгосрочных эффективных технологий.

Вторая стратегия капитала заключается в перемещении производств на максимально близкие расстояния к сырью, рабочей силе и рынкам. Это препятствует развитию инфраструктуры в местах старой дислокации и приводит к отсутствию ее на новом месте. Третья стратегия капитала заключается в изменении приоритетов финансирования и инвестирования от прямого производства к строительству деловых зданий и сооружений, торговых центров и гостиниц — для сохранения уровня прибылей. Инвестирование непроизводственной деятельности ведет к уменьшению производства товаров, но в процессе реструктурирования городского пространства создаются новые офисы и деловые кварталы. Логика капитализма выражается здесь в том, что и такое более эффективное использование городского пространства приводит к повышению эффективности производства. И, в свою очередь, к сверхпроизводству продукции, замедлению темпов развития города и его кризису. При этом богатство может уйти из города в пригород, оставив проблемы преступности, загрязнения для